С вещами на выход

На двери — новый замок. Вещи вынесены и свалены в кучу в общем коридоре, часть из них уже растащена — украли детскую одежду, драгоценности, которые мне подарили на свадьбу. И вот стою я с маленьким ребенком и совершенно не представляю, куда мне деваться. Доказать что-либо нельзя: документов, подтверждающих, что эта комната наша, у меня нет. Лишь штамп в паспорте — я там зарегистрирована, и все. Пробовала разговаривать с комендантом, но вменяемого ответа на свои вопросы так и не получила».

В последних числах ноября Марианна вместе с полуторагодовалой дочкой Аней спешно выехала из комнаты общежития по ул. Курчатова, 33 по делам в другой город: ключи на вахту не отдала, сказала лишь, что в комнате поживет родственница. А когда через три недели вернулась в Обнинск, то уперлась носом в закрытую дверь. Таковы факты.

И со стороны история выглядит просто дико: молодая мама с маленьким ребенком осталась без крыши над головой. Что же за беспредел творится в общежитии по ул. Курчатова, 33?

«Никакого беспредела нет», — уверенно заявляет директор профлицея № 19 Юрий Милованов (именно этому учебному заведению принадлежит общежитие). И у администрации лицея своя правда.

Комната в общаге досталась матери Марианны — Виолетте Смирновой — как служебное жилье. Дело было давно: Смирнова тогда работала на стройке, ООСПАО арендовало общежитие для своих сотрудников у профлицея № 19. С тех пор много воды утекло. В 95-м году истек срок договора лицея с ООСПАО, и тогда учебное заведение попросило строителей освободить площади. Вот только люди никуда уезжать не захотели. А кто бы на их месте захотел? И какому обычному человеку интересно вникать в арендные взаимоотношения двух организаций?

Выселяли людей потихоньку, преимущественно в судебном порядке. И истории случались самые экзотические: один такой жилец отсидел 8 лет в тюрьме, а, выйдя на свободу, вспомнил, что у него есть койко-место в общежитии на Курчатова, 33, и пытался вселиться обратно. Не вышло. Он даже судился, но безрезультатно.

Примерно то же самое, по словам Юрия Милованова, произошло и с Серовыми: люди настолько прижились в служебных комнатах, что теперь считают это жилье своим собственным. Да и вся история со слов Юрия Васильевича выглядит несколько иначе: «Курчатова, 33 — студенческое общежитие, и принадлежит оно профлицею, — доказывает Милованов. — Какие-либо махинации — к примеру, «передать по наследству» (как это фактически пыталась сделать Виолетта Смирнова) производить с ним нельзя. В последние годы там жили ее внучка и дочь с мужем. Все это, конечно, недопустимо, но выселять насильно людей никто не собирался. То, о чем рассказывают Смирнова и Серова, вовсе не выселение. Их никто не выгонял на улицу — они сами добровольно съехали вместе с вещами из квартиры. На выходе муж молодой женщины отказался вернуть ключи и не стал даже разговаривать с комендантом — мол, их семья переезжает в другой город, а в комнате будет жить какая-то родственница. Но так же нельзя! У нас уже был случай самозахвата, и чтобы такие истории не повторялись, мы решили срочно сменить замок. Комнату в присутствии комиссии вскрыли — никаких ценных вещей там не было: только хлам и грязь. Навели порядок, сделали ремонт и поселили нового жильца. Но, видимо, у Серовых что-то произошло: спустя несколько недель они вернулись и стали предъявлять права на комнату, которая им не принадлежит».

То же самое говорит и комендант общежития Ирина Волынец, однако Марианна по-прежнему считает, что из общежития ее выселили незаконно. О пропавших вещах она заявила в милицию, вместе с маленьким ребенком поселилась у родственников — снимает комнату. Уже встречалась с адвокатом, намерена судиться: оформлено исковое заявление. Обратилась даже в газету — считает, что только под присмотром общественности она сможет добиться справедливости.

А в профлицее на этот счет даже бровью не ведут. Судиться им с бывшими жильцами не впервой: Юрий Милованов демонстрирует несколько судебных решений — подобные случаи всегда завершались с пользу профлицея. У него в руках список из почти полутора сотен фамилий — все это бывшие строители, которые не спешат выезжать из служебного жилья. Которые считают его своим. И которым очень трудно пережить его потерю.